Белый снег, серый лед,
На растрескавшейся земле.
Одеялом лоскутным на ней -
Город в дорожной петле.
А над городом плывут облака,
Закрывая небесный свет.
А над городом - желтый дым,
Городу две тысячи лет,
Прожитых под светом Звезды
По имени Солнце...

И две тысячи лет - война,
Война без особых причин.
Война - дело молодых,
Лекарство против морщин.
Красная, красная кровь -
Через час уже просто земля,
Через два на ней цветы и трава,
Через три она снова жива
И согрета лучами Звезды
По имени Солнце...

И мы знаем, что так было всегда,
Что судьбою больше любим,
Кто живет по законам другим
И кому умирать молодым.
Он не помнит слово "да" и слово "нет",
Он не помнит ни чинов, ни имен.
И способен дотянуться до звезд,
Не считая, что это сон,
И упасть, опаленным Звездой
По имени Солнце...

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН
Слушай поганое сердце,
Сердце собачье мое.
Я на тебя как на вора,
Спрятал в руках лезвие.

Рано иль позно всажу я
В ребра холодную сталь.
Нет, не могу я стремиться
В вечную сгнившую даль.

Пусть все ткпицы болтают,
Что их загрызла мета,
Если и есть что на свете,
Это одна пустота.

Против глупости, сами боги безсильны.

Группа Алиса
песня Суд

Как лежу я молодец под Сарынь-горою,
А ногами резвыми - у Усы-реки.
Придавили груди мне крышкой гробовою,
Заковали рученьки медные замки.

Каждой черной полночью приползают змеи,
Припадают к векам мне и сосут до дня...
А и землю-матушку я просить не смею,
Отогнать змеёнышей и принять меня.

Лишь тогда, как исстари от Москвы Престольной
До степного Яика грянет мой Ясак.
Поднимусь я, старище, вольный иль невольный,
Да пойду по водам я, матерый казак.

Две змеи заклятые к векам присосутся
И за мной потянутся черной полосой.
По горам, над реками города займутся,
И година лютая будет мне сестрой.

Пронесут знамения красными столпами,
По земле протянется огненная верфь.
И придут Алаписы с песьими главами,
И в полях младенчики поползут, как червь.

Задымятся кровию все леса и реки,
На проклятых торжищах сотворится блуд.
Мне тогда змеёныши приподнимут веки
И узнают Разина, и начнется суд

Как лежу я молодец под Сарынь-горою,
А ногами резвыми - у Усы-реки.
Придавили груди мне крышкой гробовою,
Заковали рученьки медные замки.

Против глупости, сами боги безсильны.

НЕОБЫЧАЙНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ, БЫВШЕЕ С
ВЛАДИМИРОМ МАЯКОВСКИМ ЛЕТОМ НА ДАЧЕ
(Пушкино. Акулова гора, дача Румянцева,
27 верст по Ярославской жел. дор.)

В сто сорок солнц закат пылал,
в июль катилось лето,
была жара,
жара плыла -
на даче было это.
Пригорок Пушкино горбил
Акуловой горою,
а низ горы -
деревней был,
кривился крыш корою.
А за деревнею -
дыра,
и в ту дыру, наверно,
спускалось солнце каждый раз,
медленно и верно.
А завтра
снова
мир залить
вставало солнце ало.
И день за днем
ужасно злить
меня
вот это
стало.
И так однажды разозлясь,
что в страхе все поблекло,
в упор я крикнул солнцу:
"Слазь!
довольно шляться в пекло!"
Я крикнул солнцу:
"Дармоед!
занежен в облака ты,
а тут - не знай ни зим, ни лет,
сиди, рисуй плакаты!"
Я крикнул солнцу:
"Погоди!
послушай, златолобо,
чем так,
без дела заходить,
ко мне
на чай зашло бы!"
Что я наделал!
Я погиб!
Ко мне,
по доброй воле,
само,
раскинув луч-шаги,
шагает солнце в поле.
Хочу испуг не показать -
и ретируюсь задом.
Уже в саду его глаза.
Уже проходит садом.
В окошки,
в двери,
в щель войдя,
валилась солнца масса,
ввалилось;
дух переведя,
заговорило басом:
"Гоню обратно я огни
впервые с сотворенья.
Ты звал меня?
Чаи гони,
гони, поэт, варенье!"
Слеза из глаз у самого -
жара с ума сводила,
но я ему -
на самовар:
"Ну что ж,
садись, светило!"
Черт дернул дерзости мои
орать ему,-
сконфужен,
я сел на уголок скамьи,
боюсь - не вышло б хуже!
Но странная из солнца ясь
струилась,-
и степенность
забыв,
сижу, разговорясь
с светилом
постепенно.
Про то,
про это говорю,
что-де заела Роста,
а солнце:
"Ладно,
не горюй,
смотри на вещи просто!
А мне, ты думаешь,
светить
легко.
- Поди, попробуй! -
А вот идешь -
взялось идти,
идешь - и светишь в оба!"
Болтали так до темноты -
до бывшей ночи то есть.
Какая тьма уж тут?
На "ты"
мы с ним, совсем освоясь.
И скоро,
дружбы не тая,
бью по плечу его я.
А солнце тоже:
"Ты да я,
нас, товарищ, двое!
Пойдем, поэт,
взорим,
вспоем
у мира в сером хламе.
Я буду солнце лить свое,
а ты - свое,
стихами".
Стена теней,
ночей тюрьма
под солнц двустволкой пала.
Стихов и света кутерьма
сияй во что попало!
Устанет то,
и хочет ночь
прилечь,
тупая сонница.
Вдруг - я
во всю светаю мочь -
и снова день трезвонится.
Светить всегда,
светить везде,
до дней последних донца,
светить -
и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой
и солнца!

кстати- специально для Asvalta :-)

ПОСЛУШАЙТЕ!

Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - кто-то хочет, чтобы они были?
Значит - кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит -
чтоб обязательно была звезда! -
клянется -
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
"Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!"
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!

1914 год

Вот кое-что из Э.По

Dim vales - and shadowy floods -
And cloudy-looking woods,
Whose forms we can't discover
For the tears that drip all over!
Huge moons there wax and wane -
Again - again - again -
Every moment of the night -
Forever changing places -
And they put out the star-light
With the breath from their pale faces.
About twelve by the moon-dial,
One more filmy than the rest
(A kind which, upon trial,
They have found to be the best)
Comes down - still down - and down,
With its centre on the crown
Of a mountain's eminence,
While its wide circumference
In easy drapery falls
Over hamlets, over halls,
Wherever they may be -
O'er the strange woods - o'er the sea -
Over spirits on the wing -
Over every drowsy thing -
And buries them up quite
In a labyrinth of light -
And then, how deep! - O, deep!
Is the passion of their sleep.
In the morning they arise,
And their moony covering
Is soaring in the skies,
With the tempests as they toss,
Like - almost anything -
Or a yellow Albatross.
They use that moon no more
For the same end as before -
Videlicet, a tent -
Which I think extravagant:
Its atomies, however,
Into a shower dissever,
Of which those butterflies
Of Earth, who seek the skies,
And so come down again,
(Never-contented things!)
Have brought a specimen
Upon their quivering wings.

You fight to live, I live to fight!

Кстати, у По есть рассказ "Элеонора"

You fight to live, I live to fight!

сам особо ничего такого не предпочитаю - проза в основном. Маяковский нравился - несколько из произведений помню до сих пор

Так, блин, где моя ПИЛА...
Добро победит зло, поставит его на колени и зверски добьет.

Падшие ангелы рядом
С лицами старых солдат
Ждут одного лишь приказа:
Вернуться, вернуться назад.
Чтобы собрать все знамёна,
Стрелы, обломки мечей,
Вновь пережить вместе битву
Ста дней и ночей.

Верни им небо!
Тоску по дому утоли,
Посеребри путь звёздной пылью!
Верни им небо!
Хозяин света и любви,
В знак прощенья дай нам крылья!

Падшие ангелы рядом,
Трудно смотреть им в глаза.
Храбрость, отчаянье каждый
Увидит, увидит не сам.
Знали: победы не будет,
Знали – победы не ждать,
Но проиграв возвращались
Опять умирать!

Верни им небо!
Тоску по дому утоли,
Посеребри путь звёздной пылью!
Верни им небо!
Хозяин света и любви,
В знак прощенья дай нам крылья!

Тени бескрылые рядом с тобой бродят,
Им одиночество сердце тоской сводит.
На этой земле многие тысячи лет…

Добавлено (10.12.2009, 00:52)
---------------------------------------------
Амар Хаям
Я знаю мир:в нём вор сидит на воре,
Мудрец всегда проигрывает в споре,с глупцом,
Бесчестный-честного стыдит,
А капля счастья тонет в море горя.

Над полем брани
Вороны кружат.
Кто мертв, кто ранен,
Воины лежат.
И лишь Черная Хелль идет
По кровавым облакам.
Лишь она умереть легко
поможет вам!

Добавлено (10.12.2009, 11:24)
---------------------------------------------
Богиня смерти
идет во мрак,
Чтоб на рассвете
подать вам знак:
Кого сломит грядущий бой,
Кто останется под землей,
А кто врежется в память
как великий герой...